Тонкая леса была спущена в воду под толстый корень,|шевелившийся от каждого движения волны|.

Девочка ловила форель.

Она сидела неподвижно на камне, и река обдавала ее шумом. Глаза ее были опущены вниз. Но взгляд их, |утомленный блеском,| рассеянным повсюду над водой||, не был пристален. Она часто отводила его в сторону и устремляла вдаль, где крутые горы, |осененные лесом|, стояли над самой рекой.

Воздух был еще светел, и небо, |стесненное горами|, казалось среди них равниной, |чуть озаренной закатом|.

Но ни этот воздух, |знакомый ей с первых дней жизни|, ни это небо не привлекали ее сейчас.

|Широко открытыми| глазами следила она за вечно бегущей водой, силясь представить в своем воображении те неизведанные края, куда и откуда бежала река. Ей хотелось увидеть иные страны, иной мир, например австралийскую собаку динго. Потом ей хотелось еще быть пилотом и при этом немного петь.

И она запела. Сначала тихо, потом громче.

У нее был голос, |приятный для слуха|. Но пусто было вокруг. Лишь водяная крыса, |испуганная звуками ее песни|, близко плеснулась возле корня и поплыла к камышам, волоча за собой в нору зеленую тростинку. Тростинка была длинна, и крыса трудилась напрасно, не в силах протащить ее сквозь густую речную траву.

Девочка с жалостью посмотрела на крысу и перестала петь. Потом поднялась, вытащив лесу из воды.

От взмаха ее руки крыса шмыгнула в тростник, а темная, в пятнах, форель, |до того неподвижно стоявшая на светлой струе|, подпрыгнула и ушла в глубину.

Девочка осталась одна.